Случайно я попала в Кишинев (январь 1954 г.). Академия в Молдавии (тогда еще филиал) прислала письмо в ВИР с просьбой направить к ним специалиста для работы во вновь организовываемом там ботаническом саду. Увидела я этот конверт со знакомым почерком Нины Леонидовны Шаровой. Она тоже была изгнана из ВИРа, и раньше годом уехала в Молдавию. Ухватилась за это письмо и решила: поеду! Ведь мне было всё равно куда. Главное - уйти. Рита, мама и Жорик остались в Пушкине, в том же доме. Но нас переселил директор Захарченко на второй этаж в две комнаты еще раньше, при мне. Грустно было расставаться и ехать неизвестно на что. А мама и Жорик очень плакали, когда увидели поздно, почти ночью, в окно своего дома увозящий нас поезд дальнего следования. Бабушка была к внукам очень привязана. И они между собой были дружны, Жорик опекал Женю как старший. Началась переписка и заочное обучение Жени грамоте. Жорик присылал ему в письмах задания, и Женя все выполнял и отсылал в Пушкин. Это было для нас отвлечение от грустной жизни. В первые два года мы мыкались без квартиры, жили на частных. Летом к нам приезжали Рита с Жориком, потом мама и Варя. И так Женя почти не оставался один. Была большая дружба с Таней Арасимович. Она на три года старше Жени, и они постоянно проводили время в Ботаническом саду почти всё лето. О себе не хочется вспоминать. Было как-то не очень интересно в первое время, но всё же спокойнее, чем в ВИРе. Никто не вмешивался в мою работу, не мешал и не угнетал. Но я всё время искала каких-то новых разработок, новых растений и их применений. Было и много разочарований. Ничего не получалось с "внедрением". Стоило с чем-то дельным выйти в производство, т.е. в колхоз, как обязательно всё погибало. То не посеют вовремя, то не прополют, то не уберут. И все мои усилия были напрасны. Так погибли зимние овсы, их не посеяли в надлежащий срок. Не убрали, не выкопали и не использовали топинамбур. Он загустился и погиб от этого. Загубили семена гибридных томатов (зачем нам много сортов!). И всё в таком роде. А томаты были бета-каротиновые, с высокими вкусовыми качествами, полученные путем межвидовой гибридизации и длительной селекции. О них я написала книжечку, но и ее тоже где-то похоронили на складе.
Самым ярким и интересным было общение с Константином Ивановичем Пангало. Он жил и работал в Тирасполе. О встречах с ним я написала в своих воспоминаниях в книжке, посвященной его памяти. От него я узнала много о Н.И.Вавилове, о настоящем вавиловском ВИРе (он написал замечательно об институте, созданном Вавиловым). Подарил мне всё, что было у него написано о том вавиловском времени и о созданном Вавиловым этом особом учреждении. Экземпляры трудов ВИРа со всеми главными работами Николая Ивановича я тоже получила от Константина Ивановича.
Постепенно я начала интересоваться историей культурных растений. Ведь в Молдавии работали известные археологи (Пассек, Федоров, Рикман). Вначале они мне приносили на определение найденные при раскопках обугленные зерна. Позже я обнаружила отпечатки их на керамических обломках сосудов и на обмазке древних жилищ. Собирая и систематизируя эти материалы, я начала составлять картину зарождения земледелия на юго-западе страны и вывела виды, послужившие основой для хозяйства различных племен - от неолита до Средневековья включительно. Вырисовалась четкая картина развития земледельческой культуры, основанной на определенном, далеко не случайном видовом составе возделывавшихся растений.
Написала об этих находках несколько статей и две книжечки. Но сколько надо было нервов, чтобы преодолеть разные сопротивления начальства в Ботсаду, академии, в издательстве и т.д! Об этом не хочется вспоминать. Никто никогда не помог, а лишь не давали пути, мешали. Достаточно вспомнить лишь все эти разные предзащиты, срывы, закрытия, переводы... Спасла связь с такими же увлеченными ботаниками в других странах, их рецензии на мои публикации. Последние 10 лет, с 1979 по 1989 г.г. я перешла на консультанство, и ко мне меньше цеплялись. Я могла заниматься только своей работой. Писала статьи и публиковала их, главным образом, за рубежом. Но поехать по приглашению я по-прежнему не могла. Не пустили в Голландию, в Англию - всё по тем же непонятным причинам.
А теперь я живу в Англии, но и никто в нашем государстве от этого не пострадал.
Самым ярким и интересным было общение с Константином Ивановичем Пангало. Он жил и работал в Тирасполе. О встречах с ним я написала в своих воспоминаниях в книжке, посвященной его памяти. От него я узнала много о Н.И.Вавилове, о настоящем вавиловском ВИРе (он написал замечательно об институте, созданном Вавиловым). Подарил мне всё, что было у него написано о том вавиловском времени и о созданном Вавиловым этом особом учреждении. Экземпляры трудов ВИРа со всеми главными работами Николая Ивановича я тоже получила от Константина Ивановича.
Постепенно я начала интересоваться историей культурных растений. Ведь в Молдавии работали известные археологи (Пассек, Федоров, Рикман). Вначале они мне приносили на определение найденные при раскопках обугленные зерна. Позже я обнаружила отпечатки их на керамических обломках сосудов и на обмазке древних жилищ. Собирая и систематизируя эти материалы, я начала составлять картину зарождения земледелия на юго-западе страны и вывела виды, послужившие основой для хозяйства различных племен - от неолита до Средневековья включительно. Вырисовалась четкая картина развития земледельческой культуры, основанной на определенном, далеко не случайном видовом составе возделывавшихся растений.
Написала об этих находках несколько статей и две книжечки. Но сколько надо было нервов, чтобы преодолеть разные сопротивления начальства в Ботсаду, академии, в издательстве и т.д! Об этом не хочется вспоминать. Никто никогда не помог, а лишь не давали пути, мешали. Достаточно вспомнить лишь все эти разные предзащиты, срывы, закрытия, переводы... Спасла связь с такими же увлеченными ботаниками в других странах, их рецензии на мои публикации. Последние 10 лет, с 1979 по 1989 г.г. я перешла на консультанство, и ко мне меньше цеплялись. Я могла заниматься только своей работой. Писала статьи и публиковала их, главным образом, за рубежом. Но поехать по приглашению я по-прежнему не могла. Не пустили в Голландию, в Англию - всё по тем же непонятным причинам.
А теперь я живу в Англии, но и никто в нашем государстве от этого не пострадал.
Зоя с сотрудниками кишиневского Ботсада, 1960-е годы.
Комментариев нет:
Отправить комментарий